Question

Помогите найти отрывок на конкурс чтецов, нужно из военной литературы , какой-нибудь сильный монолог или диалог,буду признателен

Answer 1

С утра у меня было жуткое, прямо-таки похоронное настроение - в этом лесу убили Лешку Басоса, моего самого близкого друга и, наверное, лучшего парня на земле. И хотя погиб он недели три назад, я весь день невольно думал о нем. Я находился тогда на задании, а когда вернулся, его уже похоронили. Мне рассказали, что на теле было множество ран и тяжелые ожоги - перед смертью его, раненного, крепко пытали, видимо, стараясь что-то выведать, кололи ножами, прижигали ступни, грудь и лицо. А затем добили двумя выстрелами в затылок. В школе младшего комсостава пограничных войск почти год мы спали на одних нарах, и его затылок с такими знакомыми мне двумя макушками и завитками рыжеватых волос на шее с утра маячил у меня перед глазами. Он воевал три года, а погиб не в открытом бою. Где-то здесь его подловили - так и неизвестно кто?! - подстрелили, видимо, из засады, мучали, жгли, а затем убили - как ненавидел я этот проклятый лес! Жажда мести - встретить бы и посчитаться! - с самого утра овладела мной. Настроение настроением, а дело делом - не поминать же Лешку и даже не мстить за него мы сюда приехали. Если лес под Столбцами, где мы искали до вчерашнего полудня, война как бы обошла стороной, то здесь было совсем наоборот. В самом начале, метрах в двухстах от опушки, я наткнулся на обгоревший немецкий штабной автомобиль. Его не подбили, а сожгли сами фрицы: деревья тут совсем зажали тропу, и ехать стало невозможно. Немного погодя я увидел под кустами два трупа. Точнее, зловонные скелеты в полуистлевшем темном немецком обмундировании - танкисты. И дальше на заросших тропинках этого глухого, чащобного леса мне то и дело попадались поржавевшие винтовки и автоматы с вынутыми затворами, испятнанные кровью грязно-рыжие бинты и вата, брошенные ящики и пачки с патронами, пустые консервные банки и обрывки бумаг, фрицевские походные ранцы с рыжеватым верхом из телячьих шкур и солдатские каски. Уже после полудня в самой чащобе я обнаружил два могильных холмика месячной примерно давности, успевшие осесть, с наспех сколоченными березовыми крестами и надписями, выжженными готическими буквами на свет-лых поперечинах: Karl von Tilen Major 1916 - 1944 Otto Mader Ober-leutnant 1905 - 1944 Свои кладбища при отступлении они чаще всего перепахивали, уничтожали, опасаясь надругательств. А тут, в укромном месте, пометили все чин чином, очевидно, рассчитывая еще вернуться. Шутники, нечего сказать... Там же, за кустами, валялись санитарные носилки. Как я и думал, эти фрицы только кончились здесь - их несли, раненных, десятки, а может, сотни километров. Не пристрелили, как случалось, и не бросили - это мне понравилось. За день мне встретились сотни всевозможных примет войны и поспешного немецкого отступления. Не было в этом лесу, пожалуй, только того, что нас интересовало: свежих - суточной давности - следов пребывания здесь человека. Что же касается мин, то не так страшен черт, как его малюют. За весь день я наткнулся на одну, немецкую противопехотную. Я заметил блеснувшую в траве тоненькую стальную проволоку, натянутую поперек тропы сантиметрах в пятнадцати от земли. Стоило мне ее задеть - и мои кишки и другие остатки повисли бы на деревьях или еще где-нибудь. За три года войны бывало всякое, но самому разряжать мины приходилось считанные разы, и на эту я не счел нужным тратить время. Обозначив ее с двух сторон палками, я двинулся дальше. Хотя за день мне попалась только одна, сама мысль, что лес местами минирован и в любое мгновение можно взлететь на воздух, все время давила на психику, создавая какое-то паскудное внутреннее напряжение, от которого я никак не мог избавиться. После полудня, выйдя к ручью, я скинул сапоги, расстелил на солнце портянки, умылся и перекусил. Напился и минут десять лежал, уперев приподнятые ноги в ствол дерева и размышляя о тех, за кем мы охотились.   (В.Богомолов. В августе 44-го).