Question

Сопоставьте сцену из комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» с приведённым ниже диалогом Чацкого и Репетилова из комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». В чём схоже поведение Хлестакова и Репетилова?

Х л е с т а к о в . … Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня лёгкость необыкновенная в мыслях. Всё это, что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат Надежды» и «Московский телеграф»... всё это я написал.

А н н а А н д р е е в н а . Скажите, так это вы были Брамбеус?

Х л е с т а к о в . Как же, я им всем поправляю статьи. Мне Смирдин даёт за это сорок тысяч.

А н н а А н д р е е в н а . Так, верно, и «Юрий Милославский» ваше сочинение?

Х л е с т а к о в . Да, это моё сочинение.

М а р ь я А н т о н о в н а . Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.

А н н а А н д р е е в н а . Ну вот: я и знала, что даже здесь будешь спорить.

Х л е с т а к о в . Ах да, это правда, это точно Загоскина; а вот есть другой «Юрий Милославский», так тот уж мой.

А н н а А н д р е е в н а . Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!

Х л е с т а к о в . Я, признаюсь, литературой существую. У меня дом первый в Петербурге. Так уж и известен: дом Ивана Александровича. (Обращаясь ко всем.) Сделайте милость, господа, если будете в Петербурге, прошу, прошу ко мне. Я ведь тоже балы даю.

А н н а А н д р е е в н а . Я думаю, с каким там вкусом и великолепием дают балы!

Х л е с т а к о в . Просто не говорите. На столе, например, арбуз – в семьсот рублей арбуз. Суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа; откроют крышку – пар, которому подобного нельзя отыскать в природе. Я всякий день на балах. Там у нас и вист свой составился: министр иностранных дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я. И уж так уморишься, играя, что просто ни на что не похоже. Как взбежишь по лестнице к себе на четвёртый этаж – скажешь только кухарке: «На, Маврушка, шинель...» Что ж я вру – я и позабыл, что живу в бельэтаже. У меня одна лестница стóит... А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я ещё не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: ж... ж... ж... Иной раз и министр...

Городничий и прочие с робостью встают со своих стульев.

Мне даже на пакетах пишут: «Ваше превосходительство». Один раз я даже управлял департаментом. И странно: директор уехал, – куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало – нет, мудрено. Кажется, и легко на вид, а рассмотришь – просто чёрт возьми! После видят, нечего делать, - ко мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково положение? – я спрашиваю. «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдёт до государя, ну да и послужной




Р е п е т и л о в Ах, Alexandre! у нас тебя недоставало; Послушай, миленький, потешь меня хоть мало; Поедем-ка сейчас; мы, благо, на ходу; С какими я тебя сведу Людьми!!! Уж на меня нисколько не похожи. Что за́ люди, mon cher! Сок умной молодёжи! Ч а ц к и й Бог с ними и с тобой. Куда я поскачу? Зачем? в глухую ночь? Домой, я спать хочу. Р е п е т и л о в Э! брось! кто нынче спит? Ну, полно, без прелюдий, Решись, а мы!.. у нас... решительные люди, Горячих дюжина голов! Кричим — подумаешь, что сотни голосов!.. Ч а ц к и й Да из чего беснуетесь вы столько? Р е п е т и л о в

Шумим, братец, шумим... Ч а ц к и й Шумите вы? и только? Р е п е т и л о в Не место объяснять теперь и недосуг, Но государственное дело: Оно, вот видишь, не созрело, Нельзя же вдруг. Что за люди! mon cher! Без дальних я историй Скажу тебе: во-первых, князь Григорий!! Чудак единственный! нас со ́ смеху морит! Век с англичанами, вся а́нглийская складка, И так же он сквозь зубы говорит, И так же коротко обстрижен для порядка. Ты не знаком? о! познакомься с ним. Другой — Воркулов Евдоким, Ты не слыхал, как он поёт? о! диво! Послушай, милый, особливо Есть у него любимое одно: «А! нон лашьяр ми, но, но, но» Ещё у нас два брата: Левон и Боринька, чудесные ребята! Об них не знаешь что сказать; Но если гения прикажете назвать: Удушьев Ипполит Маркелыч!!! Ты сочинения его Читал ли что-нибудь? хоть мелочь? Прочти, братец, да он не пишет ничего; Вот эдаких людей бы сечь-то, И приговаривать: писать, писать, писать; В журналах можешь ты однако отыскать Его отрывок, взгляд и нечто. Об чём бишь нечто? — обо всём; Всё знает, мы его на чёрный день пасём. Но голова у нас, какой в России нету, Не надо называть, узнаешь по портрету: