Question

Подскажите проблему отрывка из текста:

"Проклинай, но не очень я поверю тебе", - сонно думал Сотников, не
убирая вытянутой ноги. Помнится, та тоже говорила что-то про Германию,
пока собирала ему на стол и резала хлеб. Несколько раз выбегала в сена за
салом и молоком в кувшине, а он сидел на скамье у стола и, глотая слюну,
дожидался, дурак, угощения. Правда, однажды ему послышалось, будто в сенях кто-то тихо отозвался, потом долетел коротенький шепот, но тут же он узнал в нем сонный голос ребенка и успокоился. Да и хозяйка вернулась в избу спокойная и по-прежнему ласковая, налила ему кружку молока, нарезала сала, и его, помнится, почти что растрогала эта ее доброта. Потом он с жадностью ел хлеб с салом, запивая его молоком, и так, наверное, пропал бы ни за что, если бы какой-то инстинктивный, без видимой причины, испуг не заставил его взглянуть в заслоненное цветами окно. И он обмер в растерянности: по улице быстро шли двое с винтовками, на их рукавах белели повязки, а рядом, объясняя что-то, бежала маленькая, лет восьми девочка.
Жаль, у него тогда отнялся язык и он ничего не сказал той ласковой
тетке, - он только оттолкнул ее от двери и бешено рванул на огород, через
забор на выгон, в овраг. Сзади стреляли, кричали, ругались. Уже, наверно,
в овражке он расслышал среди других голосов крикливый, совсем непохожий на прежний голос той женщины - она показывала полицаям, где он скрыл-ся в кустарнике.
А теперь вот и эта - "сынок", "деточка"...
Старостиха не слыша ничего страшного со двора, немного успокоилась и
присела перед ним на конец скамьи.
- Деточка, это же неправда, что он по своей воле. Его же тутошние
мужики упросили. Он, как же он не хотел! А тут бумага из района пришла -
старост на совещание вызывали. А у нас, в Лясинах, еще никакого старосты
нету. Ну, мужики и говорят: "Иди ты, Петро, ты в плену был". А он и
взаправду в ту, николаевскую, два года в плену был, у немца работал. "Так,
- говорят, - тебе их норов знаком, потерпи каких пару месяцев, пока наши
вернутся. А то Будилу поставят - беды не оберешься". Будила этот тоже из
Лясин, плохой - страх. До войны каким-то начальником работал, по деревням разъезжал - еще тогда его мужики боялись. Так он теперь нашел место в полиции. Влез как свинья в лужу.
- Дождется пули.
- И пусть, черт бы по нем плакал... Так это Петра, дурака, и уговорили,
пошел в местечко. На свое лихо, на горюшко свое. А теперь разве ему
хочется немецким холуем быть? Каждый день божий грозятся, кричат да еще наганом в лоб тычут, то водки требуют, то еще чего. Переживает он, не дай бог.
Сотников сидел, пригревшись возле печи, и, мучительно напрягаясь,
старался не уснуть. Правда, бороться с дремотой ему помогал кашель,
который то отставал на минуту, то начинал бить так, что кололо в мозгу.
Старостиху он слушал и не слушал, вникать в ее жалобы у него не было
охоты. Он не мог сочувствовать человеку, который согласился на службу у
немцев и так или иначе исполнял эту службу. То, что у него находились
какие-то к тому оправдания, мало трогало Сотникова, уже знавшего цену
такого рода оправданиям. В жестокой борьбе с фашизмом нельзя было
принимать во внимание никакие, даже самые уважительные, причины – победить можно было лишь вопреки всем причинам. Он понял это с самого первого боя и всегда придерживался именно этого убеждения, что, в свою очередь, во многом помогло ему сохранить твердость своих позиций во всех сложностях этой войны.
( по В.Быкову)

Answer 1

Ответ:

Да они были тупые вот и не могли ничего сделать

Объяснение: