Ответы
Ответ:
Павел Андреевич Федотов родился в Москве 22 июня 1815 года в семье Андрея Илларионовича Федотова, служившего в армии во времена Екатерины и получившего при выходе в отставку чин поручика и дворянство[1], впоследствии обедневшего титулярного советника, и его жены Натальи Алексеевны Калашниковой. Крещён 3 июля в церкви Харитония в Огородниках, Никитского сорока. Помимо Павла, в семье было ещё несколько детей.
Павел Федотов, 1850-е гг.
В 11 лет был определён отцом в Первый Московский кадетский корпус, где благодаря хорошим способностям и примерному поведению обратил на себя внимание начальства. В 1830 году был произведён в унтер-офицеры, а в 1832-м — в фельдфебели, и в том же году окончил курс с отличием, причём по заведённому обычаю его имя было внесено в список на почётной мраморной доске в актовом зале корпуса. Его любимыми предметами были математика и химия, но в свободное от учёбы время он любил рисовать[2].
13 декабря 1833 года был издан высочайший приказ о производстве Федотова в первый офицерский чин прапорщика и направлении его в лейб-гвардии Финляндский полк[3]. В этом полку, располагавшемся в Санкт-Петербурге, Федотов прослужил 10 лет. Через 3-4 года службы в полку молодой офицер начал посещать вечерние уроки рисования в Академии художеств, где усердно изучал формы человеческого тела, срисовывая их с гипсовых моделей. В свободное от службы время упражнялся дома, рисуя акварельные и карандашные портреты своих сослуживцев, сцены полковой жизни и карикатуры[4]. Портреты всегда были очень похожими, но особенно хорошо изучил Федотов черты лица и фигуру великого князя Михаила Павловича, изображения которого, выходившие из-под его кисти, охотно покупались продавцами картин и эстампов.
В феврале 1837 года в составе своего полка вместе со всем гвардейским корпусом участвовал в 167-вёрстном походе по маршруту Пулково — Ижора — Тосно — Царское Село — Гатчина — Красное Село — Петербург. За участие в этом походе вместе с другими офицерами получил высочайшую благодарность[1].
Летом 1837 года великий князь, вернувшийся в Санкт-Петербург из поездки за границу для лечения, посетил Красносельский лагерь, где обожавшие его гвардейцы встретили князя шумной овацией. Живописность встречи князя с военными произвела на Федотова большое впечатление, и всего за 3 месяца художник написал акварельную картину «Встреча великого князя» (для написания этой картины впервые за всё время службы Федотов получил отпуск[1]). Картина была показана великому князю, который пожаловал художнику бриллиантовый перстень. Этой наградой, по словам Федотова, «окончательно припечаталось в его душе артистическое самолюбие». После этого художник начал картину «Освящение знамён в Зимнем Дворце, обновлённом после пожара», но, с целью улучшения материального положения, решился представить неоконченную картину великому князю. Последний показал её своему августейшему брату, результатом чего было высочайшее повеление: «предоставить рисующему офицеру добровольное право оставить службу и посвятить себя живописи с содержанием по 100 руб. ассигнациями в месяц».
Павел Андреевич долго раздумывал, воспользоваться ли ему царской милостью, но, наконец, подал прошение об отставке, и 3 января 1844 года был уволен с производством в чин капитана и правом носить военный мундир. Расставшись с эполетами, он очутился в тяжёлых жизненных условиях: на скудную пенсию в 28 рублей 60 копеек в месяц (что равнялось 100 ассигнационным рублям)[5], пожалованную государем, надо было содержать себя, помогать впавшей в нужду семье, нанимать натурщиков, приобретать материалы и пособия для работы. Но любовь к искусству поддерживала в Федотове оптимизм, помогала ему бороться с трудными обстоятельствами и настойчиво идти к намеченной цели — стать настоящим художником.
Ответ:
там очень много, проще найти на сайте
Объяснение:
вот часть из его детства
Родился Павел Андреевич в Москве, но это сегодня Москва – столичный шумный город. Тогда, в 1815 году столицей России был Петербург.
Отец П.А.Федотова, поручик в отставке, всеми своими достижениями был обязан своему честному, добросовестному характеру и армии. В долгих походах и противостояниях закалялась душа старого вояки, но закалившись, совершенно иссохла. Никогда и до службы не интересовавшийся науками и искусствами, выйдя в отставку и осев в Москве, он откликался лишь на то, что связано с армией или чиновничьей службой, ну и рутиной небогатого москвича – куда от нее денешься: проследить, чтоб кухарка не воровала, да лужи у ворот не было, а то ни на двор, ни со двора не ступишь. Гуляния и всякого рода развлечения не приветствовались: ни военному делу, ни житейской сноровке они не способствовали, да и не к лицу это титулярному советнику управы благочиния, ни ему, ни членам его семьи.
Предоставленный сам себе, маленький Паша часами бездельничал в сарае на сеновале, наблюдая окружающую жизнь с ее почти деревенским укладом: «ни лавок, ни заведений, ни единой вывески… Куры под заборами, свиньи в лужах. Лишь изредка прокатятся дрожки, да и тех не слышно, потому что улица не мощена и поросла травой. Сады, огороды, даже покосы, свободно разбросанные между беспорядочно поставленными маленькими, большей частью деревянными домиками. И все-таки не деревня. О городе напоминали крикливые разносчики, проникавшие сюда со своим соблазнительным товаром: апельсинами, лимонами, мочеными яблоками, солеными сливами, пряниками, коврижками, французским черносливом, мармеладом, миндалем, волоцким орехом. Проходили даже греки с рахат-лукумом и халвой. Проходили торговцы ягодой со своим затверженным заклинанием: «По ягоду, по клюкву, володимерская клюква…»». (Из дневников П.Федотова.)
Конечно, хотелось мальчишке простора: в лес по грибы да ягоды или на реку купаться, но суровость батюшки не позволяла такой воли, да даже к крестьянскому труду Пашу не допускали: не по чину. Что там про науки да искусства говорить, если даже к природе будущий художник был странно равнодушен. Детскому взгляду приходилось довольствоваться нехитрой обстановкой бедного дома. (Может, поэтому на картинах П.Федотова все предметы так живо вовлечены в сюжет. Художник словно играет ими, как ребенок, одушевляя, беседуя, придумывая им истории.)
На образование сына в хорошем пансионате у отца-Федотова не было средств. Его жалование было небольшим и единственным доходом целой семьи. Но не столько денежные расчеты, сколько отцовская забота о будущем сына и собственный жизненный опыт подсказывали ему, что посвятить себя военной службе – лучший жизненный выбор для сына. Федотова-отца можно понять, благодаря армии он был причислен к дворянству, благодаря боевым заслугам получил место в управе, – и разумно надеялся, что и его сын благодаря службе обеспечит себе будущее, пусть небогатое, но надежное, а если захочет и сможет – сделает карьеру, словом, сможет устроить судьбу. Именно поэтому и было выбрано это училище, позже получившее название Московского кадетского корпуса.
Кадетские корпуса... - любимое детище императора Николая Первого! В них он воспитывал ту армию, которой по силам подавить любые внутренние смуты и недовольства. Да и внешний враг не дремал. Дважды, в 1854 и 1855 годах неприятельский соединенный англо-французский флот появлялся в Финском заливе, военные действия пришлось вести прямо на виду столицы. К счастью, неприятель ушел, но это не принесло облегчения ни обществу, ни самому Николаю I. Народные возмущения проникали даже в придворные круги. Фрейлина А.Ф.Тютчева (дочь знаменитого поэта Ф.И.Тютчева) писала в сентябре 1854 г., что Россия, 30 лет занимавшаяся парадами, смотрами и маневрами, в минуту опасности оказывается захваченной врасплох. И даже после позорного поражения России в Крымской войне в 1856 г. Николай продолжал заниматься тем, что было дорого его сердцу – «парадами, смотрами и маневрами».