Question

почему Чарльз Дарвин боялся павлинов??? срочно

Answer 1

Ответ:

не знаю мм

Объяснение:

Answer 2

Путешественники прошлых веков, побывавшие в Индии, с восторгом писали о живущей там прекрасной птице — павлине. "Никто не может себе составить представление о красоте павлина, — писал один из них, —если не видел его в уединенной, дикой пустыне... Прекраснее всего он выглядит, когда взлетит на дерево, и длинный хвост его становится чудным украшением того дерева, на котором он сидит" (Теннет, цит. по: Брэм, 1992 (Т. 2), с. 192.). Этот хвост, вернее — надхвостье, состоит из перьев, превышающих длину самого павлина.

Совсем иначе относился к павлину создатель теории эволюции Чарлз Дарвин. В одном частном письме он как-то признался, что взгляд на перо павлина приводит его в трепет. Это было связано с тем, что наличие такого прекрасного хвоста у павлина, а также яркую окраску этой птицы, никак нельзя было объяснить той борьбой за существование, которая, как он учил, должна была привести к образованию всех ныне живущих на Земле видов. В самом деле, хвост павлина вовсе не помогает этой птице маскироваться среди растительности — он слишком для этого ярок и способен скорее выдавать местонахождение. Кроме того такой прекрасный хвост бывает только у самцов и отсутствует у самок, окраска которых также лишена тех ярких и пестрых тонов, которые свойственны самцам. "Допустим, какую-то пользу этот хвост все же приносит павлинам в борьбе за выживание. Но тогда почему он присутствует только у самцов, и отсутствует у самок? Какой смысл, если самцы будут выживать благодаря этому признаку, а самки — нет?"

Все эти мысли не могли не мучить Дарвина. Наблюдая в природе многообразие ярких красок и необычных форм, он понимал, что одним лишь критерием полезности, объяснить все эти явления невозможно. Здесь нужен какой-то кардинально иной подход.

После напряженных раздумий Дарвин выдвинул учение о половом подборе. Он полагал, что случайно появляющиеся в живой природе эстетические признаки привлекают особей другого пола и закрепляются в последующих поколениях. Надхвостье павлина, при таком подходе, было предназначено для привлечения самок, и больше ни для чего иного.

Однако, Дарвин не заметил, как при таком способе объяснения загадка красоты природы была подменена другой, не менее масштабной загадкой — загадкой эстетического чувства. В самом деле, почему у живых существ в процессе эволюции должно появиться эстетическое чувство, если оно способно, в конечном счете, порождать такие бесполезные и даже обременительные структуры, как хвост павлина. Ведь эволюция, как полагал Дарвин, проходя от низших и бесчувственных одноклеточных форм жизни к высшим, могла порождать живые существа с любыми вкусами и любыми формами их привязанности друг к другу. Лишь бы эти вкусы и формы привязанности способствовали в целом выживанию вида. Но откуда тогда у самок могли появиться такие вкусы, которые заведомо вредны для выживания вида. Ведь, согласно учению Дарвина, всё, что препятствует этому выживанию, должно быть безжалостно отметено естественным отбором, оставляющим на нашей планете лишь самых сильных, самых быстрых, самых проворных. Но вот незадача — эстетические закономерности, присущие живой природе, вовсе не вписывались в прокрустово ложе этого дарвиновского идеала, вызывая у его создателя чувство трепета.

И таких закономерностей природа предоставляла более чем достаточно. Известный русский ученый и философ Николай Яковлевич Данилевский обратил на это внимание еще во второй половине XIX века. В своей фундаментальной книге "Дарвинизм: критические исследования", вышедшей в свет через тридцать лет после "Происхождения видов" Дарвина, Данилевский приводит множество фактов наличия в животном и растительном мире бесполезных и даже вредных признаков, которые никак не могли бы появиться в природе, если бы Дарвин был прав.

Это, в частности, касается рыб, которые, как правило, нерестятся стаями, и поэтому здесь не может быть речи о половом подборе индивидуального партнера. С этим фактом Данилевский был знаком довольно неплохо благодаря своим профессиональным ихтиологическим изысканиям. Николай Яковлевич делает вывод, что "те изменения в цвете, та бoльшая яркость красок, которая замечается преимущественно у самцов, во время их половой деятельности, не могут быть приписаны половому подбору" (Данилевский, 1885 (Т. 1, Ч. 2), с. 157). И тем не менее в природе эти изменения довольно широко распространены — достаточно вспомнить лососевых рыб. Вот как описывает картину нереста лососевых исследователь Г. Кейлер, построивший для своих наблюдений специальную "обсерваторию" над местом нереста.