Пожалуйста, напишите изложение!!!
В Ленинграде шла первая блокадная зима.
Нормы выдачи хлеба жителям были уменьшены до предела: рабочим выдавали по 250 граммов в сутки, остальным - только 125 граммов. Люди теряли сознание от голода, падали на ходу, умирали от истощения.
А в это время в тёмных холодных комнатах
Института растениеводства, расположенного в самом центре города, было огромное количество еды. В коробках и мешках здесь лежали десятки тонн семян, клубней картофеля.
Это была огромная коллекция, которую учёные собирали на протяжении многих десятилетий и которой не было равных нигде в мире. Она насчитывала более 200 000 драгоценных образцов.
Сотрудники института не только работали, но и ночевали здесь, но они были так же голодны и истощены, как и все ленинградцы. Они мечтали о еде, но никто из них даже подумать не мог о том, чтобы съесть хотя бы несколько зёрен из коллекции и этим спасти свою жизнь.
При страшном морозе, они стойко держались все блокадные зимы, без воды, электричества, под непрерывным артиллерийским обстрелом и бомбёжками. Они знали, что делали. Они берегли редчайшую коллекцию растений - бесценное достояние государства. Сотрудники института, с трудом ходившие, истощенные, измученные холодом, рисковали своей жизньк и под обстрелом добывали дрова, чтобы обогреть помещения, где хранилась коллекция,и спасти её.
института, с трудом ходившие, истощенные, измученные холодом, рисковали своей жизнью и под обстрелом добывали дрова, чтобы обогреть помещения, где хранилась коллекция, и спасти её.
28 сотрудников института умерли от голода во время блокады, но из нескольких тонн редких семян в те годы не пропало ни одно зерно, не пропал ни один картофельный клубень.
Когда о подвиге наших учёных появились первые статьи в газетах, в зарубежных странах долго не могли поверить, что такое возможно.
Но поверили.
Сейчас в здании Института растениеводства установлена мемориальная доска. На ней написано: «Учёным Института, героически сохранившим мировую коллекцию семян в годы блокады Ленинграда». Это не просто памятная доска, а подарок американских ученых, восхищённых подвигом наших людей, спасших для будущих поколений бесценное сокровище.
А сотрудники института, которые выжили в годы блокады, спустя много лет вспоминали о тех событиях: «Ходить было трудно... Да, очень трудно было вставать, двигать руками и ногами...
А вот не съесть коллекцию - это не было трудно.
Потому что съесть её было невозможно. Ведь это было дело всей жизни, дело жизни товарищей!»
(338 слов)
(По материалу «Как в блокадном
Ленинграде спасали семенной фонд страны).
Ответы
Шла первая блокадная зима в Ленинграде.
Нормы выдачи хлеба были очень малы: рабочим выдавали по 250 граммов, остальным - только 125 граммов в сутки. Люди умирали от истощения.
А в тёмных холодных комнатах Института растениеводства было огромное количество еды. В коробках и мешках здесь лежали тонны разных семян, клубней картофеля.
Это была коллекция, которую учёные собирали на протяжении многих десятилетий. Она насчитывала более 200 000 образцов.
Сотрудники института были так же голодны и истощены, как и все ленинградцы. Они мечтали о еде, но никто из них не съел даже нескольких зёрен из коллекции.
Они стойко держались все блокадные зимы под артиллерийским обстрелом и бомбёжками. Они берегли редчайшую коллекцию растений. Сотрудники института, с трудом ходившие, истощенные, измученные холодом, рисковали своей жизнью, но добывали дрова, чтобы обогреть помещения, где хранилась коллекция.
28 сотрудников института умерли от голода во время блокады, но не пропало ни одно зерно, ни один картофельный клубень.
Когда о подвиге наших учёных появились статьи в газетах, в зарубежных странах долго не могли поверить, что такое возможно.
В здании Института растениеводства сейчас установлена мемориальная доска. На ней написано: «Учёным Института, героически сохранившим мировую коллекцию семян в годы блокады Ленинграда». Это подарок американских ученых, восхищённых подвигом наших людей, спасших бесценное сокровище.
Сотрудники института, которые выжили в годы блокады, вспоминали о тех событиях, что им было трудно даже двигаться, а вот не съест коллекцию не было трудно. Потому что съесть её было невозможно. Ведь это было дело всей жизни.