Ответы
В течение XVIII века в социальной жизни Франции совершался глубокий
внутренний процесс. Старая Франция Людовика XIV продолжала сохранять
свои прежние формы, не затрагиваемые никакими серьезными
преобразованиями, которые бы их изменили заметным образом; но в этих
старых формах развивалась новая жизнь, правда, сдерживаемая обветшалыми
рамками, но все сильнее и сильнее их расшатывавшая, пока под напором
новых сил старые формы не подались, и на развалинах прежних отношений не
сформировался новый общественный строй, подготовленный предыдущим
развитием. Система Людовика XIV
продолжала в общем господствовать в официальной жизни Франции, но что
рядом с Францией официальной, т. е. Францией королевской власти и
версальского двора, католического духовенства и феодального дворянства,
существовала другая Франция, самым рельефным проявлением этого была её
литература с принципами, диаметрально противоположными тем, которые
лежали в основе системы Людовика XIV. Мы видели, что самыми популярными
идеями французской литературы XVIII века были идеи духовной и
политической свободы и гражданского равенства. Порвав связь с традициями
прошлого, эта замечательная литература сделалась органом совсем нового
общества, в котором главную роль играли не представители старого
католико-феодального строя, а иных общественных слоев, люди либеральных
профессий разного звания и люди промышленно-торговых предприятий.
Интеллигентная буржуазия XVIII в. сделалась главною сторонницею
поступательного движения вперед и в требовании реформ заняла поэтому
положение передового класса нации. В первой половине XVIII века она
пошла бы еще за правительством, которое выступило бы на поприще
преобразовательной деятельности, и ему она оказала бы поддержку, какой,
например, не имел в Австрии просвещенный абсолютизм Иосифа II: выразителем новых стремлений был тогда Вольтер.
Между тем на сцену не являлось ни монарха, ни министра, подобных
позднейшим реформаторам в других странах. Правительство поддерживало
старые отношения, и представители старой Франции не думали, чтобы им
откуда-нибудь угрожала опасность, кроме разве вольнодумной литературы,
да и та увлекала немало людей из тех самых общественных слоев, под
которые она подкапывалась. Новая Франция, между тем, росла и делалась
более требовательною.