Question

сочинение на тему сестра милосердия

Answer 1

естры милосердия... Белые голубки... О ком это сказано? Так называли женщин, которые посвящали себя очень тяжелому, но прекрасному делу. Служению людям в те минуты, когда к человеку приходит беда – болезнь. Люди, осознающие помощь ближнему как свой долг, принимающие чужую боль как свою, способны вынести тяжкие испытания и не потерять человечности и доброты. Все мы уважаем труд врача, сделавшего операцию, но очень часто забываем о тех, кто после операции выхаживает больного...

 Семь дней, семь ночей я дрался на Балканах, 

Без памяти поднят был с мёрзлой земли; 
И долго, в шинели изорванной, в ранах, 
Меня на скрипучей телеге везли; 
Над нами кружились орлы, — ветер стонам 
Внимал, да в ту ночь, как по мокрым понтонам 
Стучали копыта измученных кляч, 
В плесканьях Дуная мне слышался плач. 

И с этим Дунаем прощаясь навеки, 
Я думал: едва ль меня родина ждёт!.. 
И вряд ли она будет в жалком калеке 
Нуждаться, когда всех на битву пошлёт… 
Теперь ли, когда и любовь мне изменит, 
Жалеть, что могила постель мне заменит!.. 
— И я уж не помню, как дальше везли 
Меня то ухабам румынской земли… 

В каком-то бараке очнулся я, снятый 
С телеги, и — понял, что это — барак; 
День ярко сквозил в щели кровли досчатой, 
Но день безотраден был, — хуже, чем мрак… 
Прикрытый лишь тряпкой, пропитанной кровью, 
В грязи весь, лежал я, прильнув к изголовью, 

И, сам искалеченный, тупо глядел 
На лица и члены истерзанных тел. 
И пыльный барак наш весь день растворялся: 
Вносили одних, чтоб других выносить; 
С носилками бледных гостей там встречался 
Завёрнутый труп, что несли хоронить… 
То слышалось ржанье обозных лошадок, 
То стоны, то жалобы на распорядок… 
То резкая брань, то смешные слова, 
И врач наш острил, засучив рукава… 

А вот подошла и сестра милосердья! — 
Волнистой косы её свесилась прядь. 
Я дрогнул. — К чему молодое усердье? 
«Без крика и плача могу я страдать… 
Оставь ты меня умереть, ради Бога!» 
Она ж поглядела так кротко и строго, 
Что дал я ей волю и раны промыть, — 
И раны промыть, и бинты наложить. 

И вот, над собой слышу голос я нежный: 
«Подайте рубашку!» и слышу ответ, — 
Ответ нерешительный, но безнадежный: 
«Все вышли, и тряпки нестиранной нет!» 
И мыслю я: Боже! какое терпенье! 
Я, дышащий труп, — я одно отвращенье 
Внушаю; но — нет его в этих чертах 
Прелестных, и нет его в этих глазах! 

Недолго я был терпелив и послушен: 
Настала унылая ночь, — гром гремел, 
И трупами пахло, и воздух был душен… 
На грязном полу кто-то сонный храпел… 
Кое-где ночники, догорая, чадились, 
И умиравшие тихо молились 
И бредили, — даже кричали «ура!» 
И, молча, покойники ждали утра… 

То грезил я, то у меня дыбом волос 
Вставал: то, в холодном поту, я кричал: 
«Рубашку — рубашку!..» и долго мой голос 
В ту ночь истомлённых покой нарушал… 
В туманном мозгу у меня разгорался 
Какой-то злой умысел, и порывался 
Бежать я, — как вдруг, слышу, катится гром, 
И ветер к нам в щели бьёт крупным дождём… 

Притих я, смотрю, среди призраков ночи, 
Сидит, в красноватом мерцанье огня, 
Знакомая тень, и бессонные очи, 
Как звёзды, сквозь сумрак, глядят на меня. 
Вот встала, идёт и лицо наклоняет 
К огню и одну из лампад задувает… 
И чудится, будто одежда шуршит, 
По белому тёмное что-то скользит… 

И странно, в тот миг, как она замелькала 
Как дух, над которым два белых крыла 
Взвились, — я подумал: бедняжка устала, 
И если б не крик мой, давно бы легла!.. 
Но вот, снова шорох, и — снова в одежде 
Простой (в той, в которой ходила и прежде), 
Она из укромного вышла угла, 
И светлым виденьем ко мне подошла — 

И с дрожью стыдливой любви мне сказала: 
«Привстань! Я рубашку тебе принесла»… 
Я понял, она на меня надевала 
Бельё, что с себя потихоньку сняла. 
И плакал я. — Детское что-то, родное, 
Проснулось в душе, и моё ретивое 
Так билось в груди, что пророчило мне 
Надежду на счастье в родной стороне… 

И вот, я на родине! — Те же невзгоды, 
Тщеславие бедности, праздный застой. 
И старые сплетни, и новые моды… 
Но нет! не забыть мне сестрицы святой! 
Рубашку её сохраню я до гроба… 
И пусть наших недругов тешится злоба! 
Я верю, что зло отзовётся добром: — 
Любовь мне сказалась под Красным Крестом.